| Назад | Index | Далее |
О Зайде ибн Сабите со слов Хариджи ибн Зайда также писали, что некие люди явились к нему и попросили поведать им какой-нибудь рассказ о временах жизни Пророка (С). Зайд ибн Сабит сказал: «Ну что мне рассказать о временах Пророка (С)? Мы были соседями, и каждый раз, когда нисходило Откровение, он звал меня и я записывал его».[383]
Повествуют также, что когда снизошел айат «Ла йастави-л-ка'идуна мин аль-му'минин гайру улийа-з-зарар ва-л-муджахиду-на фи сабили-л-Лахи»[384] («И меж собой не сравнятся из верующих те, кто сидит у домашних очагов и не несет потерь, и те, кто на пути Господнем все силы отдает, добро свое и жизнь.»), Пророк (С) велел: «Скажите, чтобы пришел Зайд и захватил с собой доску, перо и лопатку». Когда Зайд явился, Пророк (С) велел: «Пиши: «Ла йсатави-л-каидуна» («И меж собой не сравнятся»)[385]
Этот короткий рассказ и остальные ему подобные предания показывают, что упомянутые три личности, то есть Али ибн Абу-талиб (Мир ему!), Убай ибн Ка'аб и Зайд ибн Сабит, по причине постоянного нахождения рядом с Пророком (С) занимали выдающееся место и играли наиважнейшую роль в деле письменного увековечения Божественного Откровения и сохранения коранических текстов. В последующих главах настоящей книги мы еще поговорим об этом и приведем более наглядные примеры и доказательства правоты наших суждений на эту тему. Кстати, даже Ибн ан-Надим – автор известного «Аль-Фихриста», в одном из его разделов, озаглавленном «Составители Корана в эпоху Пророка (С)», первым называет имя Али ибн Абуталиба и только затем перечисляет другие имена.[386]
С другой стороны, некоторые писцы Откровения не только вызывали неудовольствие Пророка (С), но и по каким-то неведомым нам теперь причинам, заслужили его неприязнь и даже отвращение. Факты, которые будут приведены ниже, охарактеризуют нам отдельных из них, отличившихся безответственностью и халатной беспечностью. В числе таких можно назвать имена Муавии ибн Абу Суфйана и Абдуллаха ибн Са'ада ибн Абусараха. Так, о Муавии пишут:«Ибн Махджуб со слов Имама аль-Бакира рассказывал: «Когда Муавия в присутствии Пророка (С) записывал Откровение, он мечом, который держал в руке, показал на торс Муавии и молвил: «Если кто-нибудь доживет до того дня, когда этот человек станет вдруг эмиром и предводителем людей, то он заслужит того, чтоб разрубить этот торс мечом». [387]
Об Абдуллахе ибн Са'аде ибн Абусарахе, одном из писарей Откровения, аль-Маджлиси пишет: «Со слов Кысса (вероятно, Кысс ибн Са'ида) передают, что айат «Ва ман азлама мимман ифтара ала-л-Лахи казибан, ав кала увхия илаййа, ва лам йувха илайхи шайну, ва ман кала саунзилу мислама анзала-л-Лаху»[388] («И есть ли нечестивее того, кто ложь возводит на Аллаха иль говорит: «Дано мне Откровение от Бога», – тогда как не было оно ему дано? Или того, кто говорит: «Я низведу для вас подобное тому, что свыше вам Аллах низводит») ниспослан об Абдуллахе ибн Са'аде ибн Абусарахе – молочном брате Усмана. Абдулла был одним из тех, кто принял ислам, прибыв в Медину.[389] Поскольку он обладал красивым почерком, то был принят в число писцов Откровения.
Затем аль-Маджлиси со слов ас-Садука (Да будет доволен им Аллах!) пишет: «Что касается Муавии, то люди несколько заблуждались, принимая его за благочестивого человека, ибо знали его как одного из писцов Откровения, но это занятие не придает никому какого-либо преимущества или превосходства над другими людьми, и в этом смысле нет никакой разницы между Муавией и Абдуллахом ибн Са'адом ибн Абусарахом, ибо, несмотря на то, что оба были писцами Откровения, они принадлежали к числу лицемеров эпохи Пророка (С). Например, Абдуллах сам заявлял: «Саунзилу мисла ма анзала-л-Лаху» («Я низведу для вас подобное тому, что свыше вам Аллах низводит»). К тому же он искажал ниспосылаемое Откровение в том смысле, что когда Пророк (С) говорил ему: «Пиши: «Ва-л-Лаху гафурун рахим», он писал: «Ва-л-Лаху азизун хаким». Или когда он диктовал ему «Ва-л-Лаху азизун хаким», тот писал «Ва-л-Лаху алимун хаким». Пророк Аллаха (С) дознавался, что Абдуллах искажает его слова, но тем не менее говаривал: «Он – единственный», то есть он – один и потому не в силах создать помеху. Потому-то и Абдуллах нередко бахвалился перед людьми, что Мухаммад (С) даже не догадывается о том, что происходит. Он, мол, диктует одно, а я пишу другое, но в то же время он нахваливает меня: «Он – один такой, он – единственный». Если его слова таковы же, какие пишу я, то я, значит, и сам могу создавать айаты, подобные тем, что ниспосылает ему Бог. Вследствие поведения Абдуллаха Господь предостерег своего Пророка (С) от этого нечестивца вышеупомянутым айатом «И есть ли нечестивее того, кто ложь возводит на Аллахa. Или того, кто говорит: «Я низведу для вас подобное тому, что свыше вам Аллах низводит», который он ниспослал в порицание ему.
Когда Абдуллах услышал порицающий его выходки айат, он тут же исчез и откуда-то издалека тайком стал высмеивать и порочить Пророка (С), после чего Пророк (С) отдал относительно него такое распоряжение: «Тот, кто найдет и изловит Абдуллаха ибн Са'ада, – даже если для этого он будет вынужден сорвать оболочку и завесу Ка'абы, – должен убить его». Таким образом, Пророк Аллаха (С) данным распоряжением объявил его своим кровником» (мах-дур уддамм)».
Рассказав эту историю, ас-Садук далее поясняет: «Дело в том, что когда Благородный Пророк (С) говорил об Абдуллахе, что он – один такой и единственный, хотя тот искажал в записи айаты Откровения, он имел в виду, что тот не ведает, что творит, ибо чтобы он ни писал и как бы он ни искажал Божественное Откровение, оно не писалось в том виде, в каком хотел он, а писалось так, как диктовал его Пророк (С). Имея в виду это, Пророк (С) говорил: «как бы вольно или невольно ни намеревался Абдуллах извратить текст, он не мог добиться своего, так как Откровение записывалось в том виде, в каком его диктовал я сам. Если Абдуллах как-то умудрялся искажать текст, то все равно Джабраил (Мир ему!) выправлял его и уведомлял меня о его злонамеренных искажениях».[390]
Исходя из изложенного, злонамеренность Абдуллаха ибн Са'ада ибн Абусараха по отношению к Священному Писанию никак не могла отрицательно воздействовать на коранический текст, ибо были и другие, заслуживающие полного доверия писцы Откровения, добросовестность и благочестие которых не вызывали сомнений и которые записывали эти тексты одновременно с ним. Кроме того, что искажения, корыстно допущенные Аблуллахом, в тексте выявлялись и исправлялись благодаря самому Откровению, так еще записанный им текст сличался и сопоставлялся с текстами, записанными иными писцами Откровения. Р.Блашер ставит по данному поводу вполне резонный вопрос: насколько достоверны эти записанные коранические тексты или насколько можно верить им и полагаться на них? То есть если мы вполне можем верить части писцов Откровения, то что можно сказать об Абдуллахе ибн Са'аде ибн Абусарахе, кроме лишь того, что он был вероотступником и обвинялся в том, что вместо «азизан хакиман» писал «гафуран рахиман».[391]
Во-первых, следует сказать, что Абухаййан несколько иначе истолковывает в своей книге обвинение, выдвинутое против Абдуллаха.[392] Однако это обвинение в адрес Абдуллаха – единственное в истории записания Корана, и оно не может компрометировать тексты, записанные другими писцами. Тем более что всякая замена, пропуск, излишество, изменение букв или ошибки, допущенные при написании Откровения, тщательно проверялись самим Пророком (С) и Джабраилом (Мир ему!) и устранялись ежегодно. Другие писцы Откровения тоже сравнивали друг с другом записанные коранические тексты и исправляли ошибки и разночтения.
Вопрос, поставленный Р.Блашером, из которого он хотел, видимо, сделать далеко идущие выводы, беспочвен, и с учетом вышеизложенного не может породить какие бы то ни было сомнения в верности фиксирования коранических текстов. К великому сожалению, ранее упоминавшийся его ученик Мустафа Мандур, по-своему интерпретируя историю об Абдуллахе, делает неожиданно другой вывод, но в отношении Пророка (С). Он говорит: «По всей вероятности, Пророк (С) и не догадывался о том, что при записывании Абдуллах подменивал слова в Коране».[393]
Прежде чем возразить Мустафе Мандуру, уместно было бы отметить, что источником рассказа об Абдуллахе ибн Са'аде ибн Абусарахе для него, наверное, послужили сведения, приведенные на третьей странице книги «Аль-Масахиф» Ибн Абудауда, хотя, надо сказать, что упомянутый рассказ в данной книге никакого отношения к Абдуллаху не имеет и, вообще, его имя в ней даже не упоминается. Этот рассказ, совершенно отличающийся от рассказа, изложенного в книге аль-Маджлиси, Ибн Абудауд передает в следующей форме: «Хаммад ибн Салама со слов Сабита, а тот со слов Анаса ибн Малика поведал нам, что некий человек записывал для Пророка (С) текст Откровения. Когда Пророк (С) продиктовал ему «сами'ан, басиран», тот написал «сами'ан, алиман», а вместо «сами'ан, алиман» написал «сами'ан, басиран», хотя человек этот читал и знал наизусть суры «Аль-Бакара» и «Ал Имран». А это значит, что прочитавший эти две суры прочитал большую часть Корана.
После этого события тот человек перешел в христианскую веру и впоследствии говорил, что я, мол, находясь при Мухаммаде (С), писал все, что мне вздумается.
Анас ибн Малик также рассказывал, что человек тот покинул этот мир и его предали земле, однако земля не приняла его и выбросила наружу. Его захоронили еще раз, но вновь земля отказалась его принять. Со слов Абу Тальхи Анас говорил, что он, дескать, видел его тело, валявшееся на земле.[394]
Очевидно, что в этом рассказе, который может быть вымышленным и подложным, имя Абдуллаха ибн Са'ада ибн Абусараха вовсе не упоминается.
Хотелось бы также напомнить Мустафе Мандуру, что ухищрения Абдуллаха в общем-то длились недолго, и, как видно из предания, переданного Абухаййаном, проделки имели место всего несколько раз, что подтверждается и историком аль-Балазури. К тому же изменения, вводившиеся Абдуллахом, были совершенно незначительны и не могли в принципе отрицательно повлиять на содержание и смысл айатов. Тем более что эти его проделки в любом случае очень скоро обнаруживались и разоблачались. Поэтому подобного рода эпизоды не должны и не могут вызывать каких-либо сомнений в истинности и верности запечатления Корана в письме писцами Откровения.
Выдающийся ученый, каким был Маджлиси, выдвигает очень интересную версию о выборах Муавии и Абдуллаха ибн Са'ада ибн Абусараха в качестве писцов текстов Откровения. Поскольку среди безбожников, неверующих и язычников господствовало такое заблуждение, что Пророк ислама (С) сам сочиняет коранические айаты, увязывая их содержание с тем или иным событием или происшествием, то Пророк (С) пригласил этих двоих, принадлежавших к лицемерам, то есть объявлявшим себя мусульманами, но скрыто придерживавшимся язычества, для записывания Откровения, дабы им открылась истина о том, что эти айаты ниспосылаются Всевышним и обладают особым стилем и определенной специфичностью, и любое их изменение в нем не укрывается от взора. Так, он обнаружил, что не все писцы Откровения были добросовестными и честными, как, например, Пречистый Салман и Абузар, но были среди них и такие, как Муавия и Абдуллах, которых Пророк (С) включил в число писцов Откровения, дабы правдивость и истинность его призыва открылась всем с еще большей силой.[395]
Во всяком случае и при любых обстоятельствах проблема писания Корана во времена Пророка (С), исходя из сведений авторитетных источников, была чистым и праведным делом, к которой не могла примешаться скверна. Следует сказать и о том, что по велению Пророка по одному экземпляру записанных текстов Корана писцы оставляли в его доме, а по одному экземпляру хранили у себя.[396]
О записании Корана во времена Пророка (С) существует бесчисленное множество рассказов и легенд, представлявших собой своеобразные вехи и эпизоды в истории создания Корана. И чтобы не растягивать нашу беседу на эту тему, мы приведем два исторических примера.
Представители, направляемые Пророком (С) к народам других регионов в качестве учителей Корана и религиозных миссионеров, имели с собой экземпляры Корана. История принятия Умаром ислама, происшедшая после того, как он увидел в доме своей сестры листок, исписанный айатами Корана,[397] ставит проблему записания Священного Писания впереди или в самое начало пророчества Благочестивого Пророка (С).
Из содержания некоторых преданий проистекает, что Пророк Аллаха (С) давал указания и делал нередко весьма дельные и тонкие замечания по поводу правописания некоторых букв и слов. Второй мученик (Да упокоит его Аллах!) в своей книге приводит в пример несколько таких эпизодов. Так, он пишет: «Пророк наставлял одного из писцов Откровения: «Обмакни вначале хорошо перо, немного наклони его, букву «ба» выпиши яснее, отдели друг от друга зубцы буквы «син», не искривляй, а пиши округлее букву «мим», выпиши ярче слово «Аллах», растяни немного слово «ар-Рахман», лучше выдели слово «ар-Рахман», карандаш держи за левым ухом».[398]
Второй мученик рассказывает в своей книге немало подобных эпизодов,[399] свидетельствующих о тонком вкусе и требовательности Пророка Аллаха (С), особенно в том, что касается правильности написания текста Священного Корана. Конечно, вполне возможно, что этот вкус выработался и оформился в последние годы жизни Пророка (С), когда он уже обрел знакомство с буквами алфавита.
Ранее в «Предисловии к писанию Корана» было сказано, что арабы были знакомы с двумя видами письма – «насхом» и куфийским письмом. В эпоху Пророка (С) шрифтом «насх» обычно пользовались в делопроизводстве и текущей переписке и лишь иногда при записывании Корана. Абуабдуллах аз-Зинджани пишет, что писцы Откровения во времена Пророка (С) для записи Корана пользовались преимущественно шрифтом «насх»,[400] хотя некоторые утверждают, что для записи Корана больше использовался куфический шрифт.
Одним из искусных каллиграфов, пользовавшихся куфическим шрифтом, считался Али ибн Абуталиб. Говорят также, что красивый шрифт или почерк «насх» стал использоваться при написании Корана после куфического шрифта. Это значит, что до конца четвертого века хиджры (Х в.) и начала пятого века хиджры (XI в.) Коран записывали и переписывали куфическим шрифтом,[401] после чего для этого вошел в употребление шрифт «насх» и его многочисленные разновидности. Поскольку этот шрифт в ту пору получил большое распространение, почти вытеснив куфический шрифт в написании Корана, то потому, быть может, он и получил отсюда свое название «насх», что означает «отмена».
К сожалению, мы не располагаем каким-либо письменным образцом, чтобы делать категоричные выводы о виде и форме шрифта и почерка, каким пользовались при записывании Корана или в обычной переписке при жизни Пророка ислама (С).
Шрифт посланий времени Пророка (С), хранящихся в Стамбульском и Венском музеях, не имеют сколько-нибудь близкого сходства с куфическим. Древнейший список Корана, который посчастливилось видеть автору настоящих строк в Британском музее в Лондоне, написан почерком, который не имеет ни малейшего сходства с куфическим, обычно применявшимся в третьем и четвертом веках хиджры (IX-X вв.). Этот список Корана, записанный, по всей вероятности, в Мекке или Медине на больших кусках кожи, относится к концу второго века хиджры (VIII в.) и шрифт, которым он написан, нельзя назвать ни «насхом», ни куфическим. Большинство вертикальных линий в буквах текста написано несколько выше обычного. Для тех, кто знаком со шрифтом или почерком «насх», чтение этого текста, по всей вероятности, не представит затруднения по сравнению с чтением куфического шрифта. В силу этого можно сказать, что шрифт этого списка Корана более походит на «насх», нежели на куфический. На эту тему мы еще поговорим в ходе нашей беседы «О порядке исправления и корректирования записи Корана» где представим специалистам и простым читателям еще более обширную информацию, интересную для них.
В Коране и хадисах вообще нередко упоминаются различные средства и письменные принадлежности, использовавшиеся в той или иной мере писцами Откровения при записывании Священного Корана еще при жизни Пророка (С). В Коране мы встречаем отдельные названия этих принадлежностей, которые ниже и перечислим.
Киртас – пергаментный лист, бумага. В айате «Ва лав анзална алайка китабан фи киртасин фаламасуху баиайдихим, лакала-л-лазина кафару: Инна хаза илла сихрун мубин».[402] («И если б даже на пергаментных листах тебе мы Книгу ниспослали, так чтоб они руками ощутить ее могли, то и тогда б неверные сказали: «Сие есть явно колдовство!») и в айате «Кул ман анзала-л-китаба-л-лази джа'а бихи Муса нуран ва худан ми-н-наси тадж'алунаху фи кара-тиса тубдунаха»[403] («Скажи: «Кто Книгу ниспослал, с которою явился Муса как со Светом и руководством для людей? Они же, целостность её нарушив, её являют на пергаментных листах...») употреблено слово «каратис», являющееся формой множественного числа слова «киртас».
Калам – перо или ручка, встречается в Коране в четырех случаях как в единственном, так и во множественном числе – «аклам».[404]
Мидад – чернила, в смысле – сложный чернильный состав. Встречается в айате «Кул: лав кана-л-бахру мидадан ликалимот рабби ланафада-л-бахру кабла ан танфада калимот рабби ва лав джи'на бимислихи мададан»[405] («Скажи: «Если бы воды океана в чернила обратились для записи Господних Слов, они бы истощились раньше, чем истощились бы Слова Бога моего, если б мы даже к этому прибавили подобное ему»).
Сухуф – свитки, листки бумаги, исписанные с одной стороны. В этой форме множественного числа встречается в восьми коранических айатах.[406]
Сиджилл – в смысле книги обязательств или регистрационного журнала, то есть книги, куда судья записывает обращения, жалобы и решения по ним в виде досье. Это слово употреблено в айате «...йаума натви-с-сама'а катайи-с-сиджилли ли-л-кутуб...»[407] («Тот День, когда свернем Мы небеса, как писец свертывает свитки»).
Ракк – тончайшая мягкая кожа, используемая для писания, беловатого цвета. Слово использовано в айате «фи раккин ман-шур»[408] («развернутом на свитке»)
Эти слова, обозначающие различные предметы и принадлежности, предназначенные для письма, неоднократно упоминаются в разных айатах Корана, но, разумеется, не в качестве вещей, использовавшихся только для записывания именно Корана во времена Пророка (С).
Письменные принадлежности, обычно применявшиеся для писания Корана. В хадисах, связанных с записыванием Корана в эпоху Пророка (С), упоминаются весьма любопытные принадлежности, применявшиеся писцами Откровения. Опираясь на сведения этих хадисов, мы хотели бы привести названия некоторых из этих принадлежностей.
Усуб – это форма множественного числа слова «асиб», означающего пальмовый лист или пальмовую дощечку, на которой и записывали Коран.
Лихаф – форма множественного числа от слова «лухфа» в значении «тонкие, гладкие, плоские, и податливые камни».
Актаф – форма множественного числа слова «китф», означающего «плечо» или «лопатка». Обычно брали верблюжью или баранью лопатку, сушили, обрабатывали добела, чтобы на ней можно было писать.
Актаб – множественное число слова «катб», означавшего доски, устанавливаемые на спине верблюда для удобства сидения.
Рика‘ – множественное число слова «рук‘а». Имеет множество значений, в том числе, лист пергамента, дерева, кустарника и кожа животных.
Харир – шелковая материя, на которой тоже можно было писать.
Вышеперечисленные термины и названия мы встречаем в преданиях и историях, связанных с писанием Корана во времена Пророка (С). Поэтому приведем из них несколько примеров.
Ибн ан-Надим рассказывает, что когда при Абубакре Зайду ибн Сабиту предложили заняться сбором и систематизацией текста Корана, он сказал: «Клянусь Господом, что для меня было бы легче, наверное, переставлять горы, чем заниматься упорядочиванием Корана, которое мне поручили. Я собираю его с пергамента, пальмовых листьев и дощечек, камней, деревянных поленьев и памяти людей».[409] В одной из своих заметок он же пишет: «Арабы пишут на верблюжьих лопатках, гладких окатышах, то есть камнях, а также кожах и досках, пальмовых дощечках и листьях...»[410]
Со слов Зайда ибн Сабита известный собиратель достоверных хадисов имам аль-Бухари передает, что тот рассказывал: «Приступив к сбору текста Корана, я занялся поисками и собрал его с костей верблюжьих лопаток, пальмовых дощечек, гладких камней и людской памяти». В тафсире аль-‘Аййаши также повествуется, что Повелитель правоверных Али (Мир ему!) говорил: «Пророк Аллаха (С) завещал и даже приказал мне после его кончины не выходить из дома до тех пор, пока не соберу Коран, так как Коран в то время был записан на пальмовых дощечках и костях верблюжьих лопаток».[411]
Передают от имени имама ас-Садика (Мир ему!), что Пророк Аллаха (С) говорил: «О Али! За моим ложем находится Коран, записанный на свитках, кусках шелка и листках бумаги. Соберите их все и не дайте Корану пропасть, подобно тому, как евреи неведомо куда дели, разбросали и растеряли Тору».[412]
Из уст того же Зайда ибн Сабита передают, что он говорил: «Мы находились у Пророка Аллаха и записывали Коран с лоскутов кожи».[413]
(16)
| Назад | Index | Далее |