Шихаб-ад-дин Сухраварди
Перевод с фарси
и комментарии
Яниса Эшотса
Шихаб-ад-дин Сухраварди
ЯЗЫК МУРАВЬЁВ
Во имя Бога, Милостивого, Милосердного!
Хвала Творцу всего, Бытие Которого, как признает, исповедуя Его, вся тварь, одно достойно называться «целокупностью целокупного»; и поклон и приветствие душам святых, особенно же — пророку Мухаммаду (мир ему!) и всему роду его!
Один из уважаемых людей, почтив своим вниманием сего недостойного, пожелал, чтобы (им) было сказано несколько слов в наставление идущим по Пути, обещая хранить эти слова от чужого глаза; этот (отрывок) мы назвали «Языком муравьёв» (1/I) и попросили у Бога помощи в завершении его.
Первый раздел
Несколько быстроногих муравьёв из низших пределов мрака возможно (II), утвердившихся в своём положении, препоясалось и направилось в сторону поля, чтобы найти себе пищу. Вдруг они увидели пару побегов зелени, на поверхность которых утром осели капли росы (III). Один из муравьёв спросил у своего спутника, что это за капли. Тот ответил, что начало этих капель — в земле. Другой же, вмешавшись, сказал, что они — от моря, и таким образом начался спор. (Умнейший из муравьёв) сказал: «Подождите немного (чтобы увидеть), в какую сторону направлено влечение их! Ведь всякая вещь имеет влечение к своему началу и страстно желает возвратиться к своему источнику. Разве не видели вы, как ком земли, когда его бросают вверх, — поскольку начало его — низкое, и правило «всякая вещь возвращается к своему началу» подчиняет себе все вещи — падает (опять) вниз на землю. То, что стремится к полному мраку, от него и произошло. И, относительно Света Божественности, есть посылка о необходимо-желанной сущности (2); воображаемое соединение (с нею) невозможно, (если только) всякий, кто ищет свет, сам не принадлежит к миру света».
И, пока муравьи были увлечены этим спором, солнце согрело воздух и роса на побегах стала (испаряться и) подниматься вверх. И муравьи поняли, что она — не от земли, и, поскольку выпала она от воздуха, то и испарилась в нём — «Свет к свету! Бог ведёт к своему свету, кого хочет. Бог вразумляет людей сравнениями» (24:35); «Господь твой есть крайний предел» (53:43), «к которому восходит и благое слово, и доброе дело» (35:11) (3).
Второй раздел
На берегу моря обитало несколько черепах (IV). Раз, когда они, отвлёкшись от своих дел, смотрели на море, они вдруг увидели в волнах птицу (V) с разноцветными перьями, которая, забавляясь по птичьему обычаю, то ныряла под воду, то поднималась на поверхность. Одна из черепах спросила у остальных: «Как вы думаете, принадлежит ли это приятное создание воде или воздуху?» Другая сказала: «Если бы не было оно созданием водным, разве погружалось бы оно в воду?» Третья возразила: «Будучи созданием водным, оно не могло бы оставить воду». Судья, судящий беспристрастно, сказал: «Смотрите и наблюдайте за ним. Если оно может находиться вне воды — значит, оно не водное создание и не нуждается в ней. Доказательством тому является рыба, которая, если покидает воду, погибает».
И в течение месяца они пребывали в том убеждении и считали доказанным, что эта птица не может жить вне воды. Вдруг подул сильный ветер и вспучил воду, и птичка вспорхнула ввысь. Судье сказали: «Твой приговор нуждается в разъяснении».
Судья сказал: «Не слышали ли вы, что сказал Абу Талиб Макки (да помилует его Бог!) — благородное слово, сказанное им о Пророке, когда тот находится в состоянии страха и восторга (ваджд): «Когда покрывал его Бог (4), то лишал его разума и удалял от него мироздание (кавн) и место (макан)» (IV). (И он повторяет снова:) «В состоянии восторга Бог удалял место от Пророка (мир ему!)». И о Хасане бен Салиме (5), относительно любви (мухаббат) в макаме дружбы (холлат) (Абу Талиб) говорит: «Появились ему сущности (а’йан) (VII) и скрылось от него место». И великие считали страсть (хава) (VIII), место и тело (джисм) покрывалами (6), покрывающими разум. Хусейн Халладж (IX) говорит об Избраннике (Божьем): «Закрыл он глаза на место»; и другой говорит: «Суфий (находится) по ту сторону обеих вселенных и выше обеих миров». И все согласны в том, что, пока не поднимется покрывало, созерцание (шухуд) невозможно. А субстанция (джавхар), которая находится в вместилище созерцания — сотворённая (махлук) и возникшая во времени (хадис)» (7/X).
Тут все черепахи подняли крик на него, восклицая: «Как может субстанция, которая находится в месте, оставить это место? Как может она выйти за пределы пространства?!» Судья сказал: «Не ради этого ли поведал я вам сей длинный рассказ?». Черепахи сказали: «Мы отстраняем тебя, о судья! Ты отстранён!» — и, бросив в него горсть праха, вернулись в своё жилище.
Третий раздел
Однажды все птицы собрались перед Соломоном, только соловей не явился (8). Соломон отправил к нему посланцем одну из птиц, сказав ей: «Передай соловью, что я и он непременно должны встретиться». Когда эта весть достигла соловья, тот сослался на свои трудности, поскольку никогда раньше не покидал гнезда (и добавил, обращаясь к своим друзьям): «Слово пророка Соломона таково, и оно — не ложно. Он пирует вместе со своим народом. Если он находится снаружи, а мы внутри — встреча невозможна, а в наше гнездо он не поместится; никакого же другого пути нет».
Среди собравшихся была одна старая птица, которая воскликнула: «Обещание «День, когда они встретят Его» (9:78 и 33:43) исполнится; утверждение «Все они вместе предстанут пред нами» (36:32 и 36:53), «истинно, к Нам будет возвращение их» (88:25) — «в обители правды, пред царём всемогущим» (54:55) — верно. Путь же таков, что, поскольку царь Соломон не может поместиться в наше гнездо, то мы должны покинуть своё гнездо и направиться к царю, иначе встреча не состоится». Джунайда (9) (да помилует его Бог!) спросили: «Что такое суфизм?» В ответ он сказал:
И я был везде, где был Он; и Он был везде, где был я (XI).
Четвёртый раздел
У Кей-Хосрова (XII) была чаша (XIII), в которой можно было увидеть весь мир (10). С помощью её он узнавал всё, что хотел, проникал в мир сокровенного, и получал известия обо всём, что происходило на свете. Говорят, что эта чаша имела конусообразный чехол из дублёной кожи, который завязывался десятью верёвочками (11). Когда Кей-Хосров хотел увидеть что-либо из сокровенного, он ставил этот чехол на станок. Если все верёвочки были развязаны, то чашу нельзя было вынуть из чехла; но, если их завязывали, то чаша вынималась легко. Потом, когда Солнце поднималось на точку весеннего равноденствия (12), (Кей-Хосров) ставил чашу напротив себя, так что, когда яркий солнечный свет падал на неё, на ней ясно были видны все линии и начертания — «Когда земля расширилась» (84:3) (13/++), и не утаилось вами ничто тайное» (69:18) (++), «повинуясь своему Господу, и очистилась от лжи (++) (84:4 и 5), «тогда ты, о человек, который с трудом приближался ко Господу своему, вдруг предстал перед Ним» (84:6) (++), «и не утаилось вами ничто тайное» (69:18) (++), «тогда душа увидела, что сделала она прежде и что уготовила себе (на будущее)» (82:5) (++).
Когда наставник описал мне чашу Джама,
(Оказалось, что) чаша, показывающая (весь) мир, — это я сам.
Когда вспоминают о чаше, показывающей мир, (знай:)
Эта скрытая чаша — наш старый шерстяной халат. ((14/XIV)
Джунайд сказал:
Вспышки светов блистают, когда приходит (секина);
(Она) появляется как сокрытие и познаётся как единство (15).
Пятый раздел
Некто подружился с царём джиннов (XV) и спросил его: «Как мне увидеть тебя (при надобности)?». Тот сказал: «Если хочешь увидеть меня, то бросай кусочек ладана в огонь и вынеси из дома все железные предметы и всякое другое тело из семи (металлов). «Мерзости — убегай» (XVI) (74:5), и прибегни к спокойствию, устранив при помощи мягкости всё, что издаёт громкий звук. «Так остань от них и скажи: мир» (43:89). Затем смотри через дверь на улицу, сев внутри круга. Когда ладан сгорит, ты увидишь меня. У остальных же «свойства низкие» (16:62)» (16/XVII).
Джунайда (да помилует его Бог!) спросили, что есть суфизм. Он ответил: «Они (т.е., суфии — Я.Э.) — люди (одного) дома, чужие не входят к ним». Господин Абу Са’ид Харраз (17) сказал:
Предстали пред царём все мои свойства,
И отсутствовали мои свойства, когда я отсутствовал от чувств (18).
И отсутствовало то, из-за чего я отсутствовал (19) —
Такова моя гибель, разумейте же, о мне подобные (20)!
И ещё сказал он кому-то:
Ей Богу, я не знаю другой причины моего заблуждения,
Кроме того, что говорят люди про меня и про мой род.
И некто из великих сказал: «Разруби узы и отстранись от того, что задерживает тебя, чтобы увидеть воочию Господа тварей!», добавив ещё: «Я поступил так, и, когда были исполнены условия, «земля озарилась светом Господа своего... и рассудились они праведно» (39:69) (++/XVIII). И сказано также: ««Слава Богу, Господу миров» (1:1) и мир тем, кто в союзе с нами; они — водопой у моего источника или северная наветренная сторона».
Шестой раздел
Однажды случился спор между летучими мышами и хамелеоном (21/XIX). Взаимная вражда стала нестерпимой и перешла всякие границы. Летучие мыши поклялись друг другу, что, когда узоры вечерних сумерек появятся на дне чаши небосвода и царь звёзд скроется за оградой заката, они соберутся и нападут на хамелеона, и спящим захватят его в плен, чтобы потом наказать его по желанию сердца и отмстить ему согласно своей воле. Когда наступил удобный момент, летучие мыши набросились на своего врага и, помогая друг другу, потащили несчастного в своё логово, и в ту ночь держали его взаперти.
Утром они стали думать, как наказать пленника. Все согласились, что его следует предать смерти. Затем стали обсуждать, как лучше это сделать. Порешили на том, что нет худшей казни, чем смотреть на солнце. Они не могли придумать муки тяжче, чем близость к солнцу, поскольку судили по себе, и стали пугать его созерцанием светила. Тот же молил Бога, чтобы обещание свершилось: чего ещё желать слепому, как ни двух зрячих глаз (XX)! И бедняк сам просил о такой смерти:
Убейте меня, о верные (товарищи)!
Воистину, в моей казни — моя жизнь.
Моя смерть в моей жизни
И моя жизнь — в моей смерти. (22/XXI)
Когда взошло солнце, его выпихнули вон из того злосчастного дома, чтобы он погиб в лучах солнца, но эта погибель стала для него воскресением — «Тех, которые убиты на пути Божием, не считайте мёртвыми; нет, они живы, они пред Господом своим, получили удел свой» (3:163), «утешаясь тем, что Бог даровал им от щедрот своих» (23) (3:164). Если бы знали летучие мыши, какое благодеяние они оказали хамелеону, предав его такому мучению, и чего лишены они, не вкусив от его наслаждения, то, наверное, умерли бы от злости. Абу Сулейман Дарани (24) (да помилует его Бог!) говорит: «Если бы знали не знающие, чего лишены они в наслаждении знающих, то, наверное, умерли бы (от зависти)».
Седьмой раздел
Удод (XXII), который славится остротой своего зрения, однажды, путешествуя, остановился на ночь в гнезде сов (25) — а совы не видят днём (и об этом у арабов есть известное предание). Ту ночь удод провёл в их жилище, и они расспрашивали его обо всём. На рассвете удод собрал свои пожитки и хотел отправиться в путь. Совы (увидев это) сказали: «О несчастный! Это что за новшество ты придумал? Разве днём кто-то путешествует?» Удод ответил: «Это удивительные речи! Ведь все передвижения происходят днём». Совы сказали: «Не сошёл ли ты с ума? Разве может кто-то увидеть что-либо, в кромешном мраке дня, когда восходит омрачающее всё солнце?» Удод сказал: «Ведь всё наоборот. Всякий свет в этом мире заимствован от солнечного света, и всякое сияние — лишь отражение его сияния. И потому называют его «источником солнца», что оно — первоисточник (манбу’) ñвета». Совы же, настаивая на своём, спрашивали: «Почему же тогда днём никто ничего не видит?» (26) удод сказал: «Вы судите обо всех лишь по себе; (кроме вас) все видят днём — и вот я вижу (то, что есть) в мире свидетельства; покрывала, скрывавшие этот мир, удалены, и путём откровения (кашф), без примеси сомнения, я постигаю блистающие поверхности» (27).
Совы, услышав такие речи, стали вопить (от возмущения) и, собравшись вместе, говорили друг другу: «Эта птица — еретик, ибо утверждает, что она видит днём, тогда как принято считать, что днём ничего не видно». И тотчас они стали клевать и царапать удода, стараясь попасть в глаза, и поносить его, обзывая «видящим днём» — ибо дневная слепота считается у них достоинством. И они сказали удоду: «Если ты не откажешься от своего убеждения, тебе грозит смерть». Удод подумал: «Если я не притворюсь слепым, они убьют меня — ведь каждая из них старается клюнуть мне в глаз, — так что я разом и ослепну, и умру» (28). И он вспомнил (совет): «Говори с людьми в меру ума их». Тогда он закрыл глаза и сказал: «Вот, я тоже стал слепым, как и вы». И, видя, что дело приняло такой оборот, совы перестали клевать и мучить его. Удод понял, что среди сов разглашение тайны Господствия (рубубийя) (29) считается кощунством и разглашение тайны Судьбы — прегрешением, и что раскрытие тайны для них — явное богохульство (XXIII). Пока не пришло время отправиться в путь, превозмогая себя, он притворялся слепым и говорил (про себя):
Много раз я говорил (себе), что открою
Все тайны, что утаила Судьба.
Но страх перед мечом невежд
Гвоздём забил мои уста. (30)
И, тяжко вздыхая, повторял он: «Внутри меня есть обильное знание, но, если расточу его, погублю себя» (31) и «Если бы покрывало было снято, не прибавилось бы (во мне) уверенности» (32), и стихи (Корана): «Не поклоняются Богу, который выводит скрытое в небесах и в земле» (27:25) (XXIV) и «Хранилища всех вещей у Нас и Мы ниспосылаем их только в определённой мере» (33) (15:21), и затем просил защиты у Соломона.
Восьмой раздел
У одного царя был сад, в котором во все четыре времена года росли благоухающие травы, и где всегда было много приятных мест. Там шумели ручейки, сидя на ветках деревьев, разные птицы пели каждая свою песнь (34). Всякую забаву, какую только можно представить, и всякое украшение, какое можно вообразить, можно было найти в этом саду.
Среди прочих тварей там было несколько павлинов (XXV) — очень красивых, изящных и изнеженных птиц, нашедших в том саду пристанище и обретших там себе родину. Однажды царь выбрал из них одного и приказал, чтобы его зашили в кожаный мешок, так, чтобы скрылись бы узоры его крыльев и чтобы павлин не мог видеть сам себя, — и приказал также, чтобы, оставив павлина в том же саду, над ним поставили корзину с одним узким отверстием, через которое велел бросать ему просо, чтобы он не умер от голода.
Когда прошло какое-то время, этот павлин забыл себя, каким он был прежде, и забыл ту страну, и сад, и других павлинов. Куда бы он ни смотрел, он видел только свою грязную кожу и своё тёмное и неуютное жилище. Он привязался сердцем к ним и твёрдо внушил себе, что нет наряда почётнее кожаного мешка и места более приятного, чем дно корзины, и решил, что если кто-то утверждает, что есть другая радость, другое совершенство и другое местопребывание, помимо этих, то он — пустой болтун и полный невежда.
Но всякий раз, когда через отверстие подувал свежий ветерок и приносил запахи цветов, деревьев, роз, фиалок и разных благоухающих трав, павлин испытывал удивительное наслаждение и приходил в сильное волнение, и как будто предвкушал радость полёта и загорался страстью, но не знал, откуда эта страсть, так как не знал другой одежды, кроме своего кожаного мешка, другого мира, кроме корзины, и другой пищи, кроме проса. Он крепко забыл всё, и, хотя, слыша голоса павлинов и щебет и пение птиц, в нём пробуждались страсть и желание, но эти голоса птиц и дуновение ветерка не помогли ему понять что-либо. Иногда он как будто вспоминал о своём (прежнем) жилище:
Дунул на меня ветерок и как будто сказал:
«Я посланец к тебе от Любимой».
Перебрал я в уме все слова и нашёл лучшие:
«Рассказ мой долог, а ты устала» (XXVI).
Некоторое время он гадал про себя: «Откуда дует этот благоухающий ветерок и откуда доносятся эти приятные звуки?»
О сверкающая молния,
С какой стороны неба вспыхиваешь ты?
И не находил ответа, но, помимо своей воли, чувствовал в такие мгновения прилив радости (XXVII, читай прим. 35 после прим. XXVII). Но он оставался в неведении потому, что забыл сам себя и свою родину — «они забыли Бога, а Он заставил их забыть себя самих» (59:19). Каждый раз, когда со стороны сада подувал ветерок, или доносился какой-то звук, павлин испытывал радость и наслаждение, но не знал при том, в чём причина этих звуков и запахов, и что является их источником.
Странствовала молния из Ма’ара после полуночи,
Затем остановилась в Раме, жалуясь о своей усталости.
(Её рассказом) тронуты всадники, лошади и верблюды;
И, более того, кажется, тронуто даже седло (36).
И некоторое время павлин оставался в таком смятении, пока однажды царь не сказал: «Снимите с той птицы кожаный мешок и освободите её!» (37/XXVIII) «И вот только один грозный крик» (37:19 и 79:13), «и вот они поспешили из своих гробов ко Господу своему» (36:51) (++), «когда встревожилось то, что в гробах, и обнаружилось то, что в сердцах, Господь их в тот день уведал их» (100:9-11) (++). Когда сняли те покрывала, павлин увидел, что находится в саду, и увидел тогда свои узоры, и сад, и свои цвета и формы. И увидел он также (огромное) пространство мира, и мог снова ходить и летать; и увидел тех (разных) птиц, и услышал (ясно) их голоса и напевы. И он смутился от всего этого, и печалился (говоря себе): «О как несчастен я за то, что пренебрёг обязанностями к Богу» (39:57) (XXIX). «Теперь Мы сняли с тебя покрывало, и глаза твои зорьки (50:21) (++), «чтобы вам (знать) — в то время, как она (XXX) доходит до гортани его, а вы в это время смотрите» (56:84), «действительно, узнаете, и ещё, действительно, вы узнаете» (102:3-4).
Девятый раздел
С Идрисом (38) (да благословит его Бог!) разговаривали звёзды и светила. Он спросил Луну (XXXI): «Почему иногда твой свет убавляется, а иногда — возрастает?: Та ответила: «Знай, что моё тело — чёрное, гладкое и чистое, и что у меня (самой) нет никакого света. Но, когда я стою напротив Солнца, то, в зависимости (от способа) этого противостояния, на зеркальной поверхности моего тела появляется образ (его) — подобно тому, как образа других тел появляются в зеркале. Когда я становлюсь прямо напротив его, то поднимаюсь с пропасти новолуния на вершину полнолуния и из молодого месяца превращаюсь в полную луну» (39). Идрис спросил её: «Насколько близка твоя дружба с Солнцем?» Луна ответила: «Настолько близка, что всякий раз, когда я смотрю на себя во время противостояния ему, то (вместо себя) вижу его, поскольку на мне отражается образ солнечного диска, и вся моя гладкая поверхность и моё полированное лицо утопает в его свете. Поэтому, когда смотрю на себя, я вижу только Солнце — так, если поставить зеркало напротив Солнца (XXXII), то в нём появится образ его. И если представить, что (это) зеркало имеет глаза и что оно смотрит само на себя во время своего противостояния Солнцу, то оно увидит, что оно целиком (состоит) из Солнца, — хотя (в действительности) оно из металла, — и скажет: «Я есмь Солнце», ибо оно не будет видеть в себе ничего, кроме Солнца. И когда (великие) говорят: «Я есмь Истина» или: «Слава мне! Как высок чин мой!», то следует прощать им эти слова — «И показалось мне, из-за того, что я приблизился к Тебе, что я — это Ты» (40).
Десятый раздел
Если Царь вселенной имеет такое зеркало, в котором отражается Его внешность, то, хотя это зеркало и лишено света, оно достойно Царя. Затем, возможно, чтобы это зеркало находилось не там, где находится Царь.
Одиннадцатый раздел
Если кто-то находится внутри дома, а тот дом находится в пределах измерений пространства (XXXIII), но тот, кто внутри дома, не находится в пределах этих измерений, то отсюда по необходимости следует отрицание пространства (XXXIV) — ведь сказано: «О Давид! Я не обитаю в доме. Я с теми, чьи сердца сокрушенны» (XXXV). Всевышний Бог очищен (муназзех) от места (макан) пространственных измерений (джихат) и чист от всякой погрешности (XXXVI). «Намерения — по мере намеревающихся», а всякая вещь в доме существует благодаря хозяину дома. «Нет вещи, что была бы как подобное Ему; Он — Слышащий и Видящий» (+) (XXXVII) (42:9). Никогда дом и хозяин дома не становятся одним и тем же (41).
Всё, что препятствует добру, — зло, и всё, что преграждает Путь (XXXVIII) — кощунство в глазах мужей. Потакание душе (нафс) (XXXIX) и всему, чего ей захочется, и потворство ей для вступившего на Путь — слабость, а довольство собой — погибель, будь оно даже послано Богом. Спасение же в том, чтобы обратиться целиком к Истине.
Двенадцатый раздел
Глупец, держа светильник (XL) впереди Солнца, сказал: «Матушка! Солнце делает наш светильник невидимым» (41). Мать ответила: «Если вынесешь его из дома, особенно, в солнечное место, то света его вовсе не будет видно. Не только свет светильника исчезает, но также, когда глаз видит нечто огромное, он не замечает на его фоне маленького дитяти (XLI). Если кто-то входит со двора, где светит солнце, в дом — то, хотя в доме светло, он (некоторое время) ничего не видит. «Всё, что на ней, исчезнет, пребудет вечно только лице Господа твоего, владыки Славы и Величия» (55:26-27); «Он — Начальный и Конечный, Явный и Скрытый; и Он о всякой вещи знающ» (57:3) (+).
Закончена книга во славу Бога и с благой помощью Его.
Комментарии А. Корбэна к французскому переводу
а — см. «En Islam iranien», t. IV, index s.v. mundis imaginalis. Образцовым текстом, относительно того, что следует знать о визии вещей «в Хуркалйя», является трактат Саркар Аги (Шейха Абу-л-Касим Хана Ибрахими), перевод которого напечатан в нашей книге «Ferre celeste et corps de resurtion: de l’Iran mazdeen a l’Iran shi’ite», Paris 1961, pp. 363-398: «La terre celeste de Hurqalya et la foi shi’ite».
в — одной из наших работ молодости является первый французский опыт перевода «Языка муравьёв», напечатанный в журнале «Hermes» — III serie’n 3, Bruxelles-Paris 1939, pp. 38-50
1 — фактически весь рассказ назван по первому разделу. См. вступление выше.
2 — имеется в виду человеческая душа. Сравни с l’Homme Noble у Мастера Экхарта. Контраст между светом и тьмой здесь, несомненно, в духе ишракизма.
3 — о человеческой душе, как о Слове, см. в «Слове о суфизме» и в трактате «Шум крыльев Гавриила».
4 — аллюзия на стихи Корана («О завернувшийся в одежду!») (73:1) и («О закутавшийся в одежду!») (74:1): пророк, завернувшийся в плащ, получает свои первые откровения. Абу Талиб Макки раскрывает здесь мистический смысл (этого эпизода).
5 — Абу Талиб ал-Маккий (ум. в Багдаде в 389/399) — выдающийся богослов, принадлежавший к школе салимитов (ас-салимийя), догматические воззрения которой насквозь проникнуты мистицизмом. Мистическое единение с Богом представляется (этой школой) как мгновенное озарение благодатью (grace), которую верующий получает, когда читая (вслух) Коран от первого лица, «воссоздаёт» заново его текст (то есть, рассказ о событии). О подразумеваемом здесь герменевтическом законе Сухраварди говорит в конце своего «Слова о суфизме»: «Читай Коран так, как будто бы он был ниспослан только тебе». (Этот закон) подразумевается также в герменевтике Семнани, (когда говорится) о чтении Корана «семью пророками твоего бытия». Главная работа ал-Маккий — (книга) «Пища сердец» («Кут ал-кулуб»). Это учебное пособие богословской школы ас-салимийя основано на доктрине Сахла ат-Тустари, переданной через его ученика Абу ‘Абдаллаха Ибн Салима ал-Басрий. Упомянутый в тексте Абу-л-Хасан Ибн Салим является сыном последнего. Влияние школы ас-салимийя ощущается у Ибн ‘Араби — например, в идее о «тайне Господствия» (сирр ар-рубубийя), — которую следует понимать не как тайну всемогущества Бога, а как тайну единства интересов и взаимозависимости между Господом (рабб) (личным Господом [верующего] в [его] вере) и опекаемым (марбуб) (верующим, личным Господом которого является первый) — см. также прим. 29. Высказывание Халладжа о Пророке («Закрыл он глаза на место») приводится во второй главе его книги «Тавасин» (отрывок 7). Комментарий Рузбехана Бакли Ширази к этому выражению Халладжа см. в его книге «Толкование экстатических выражений» («Шарх аш-шатхийят»). Персидский текст этого произведения издан нами в серии «Bibliotheque Iranienne», vol. 12, Teheran-Paris 1966, 875. pp. 473-474).
6 — ср. «En Islam iranien»... t. IV, index s.v. «voile».
7 — см. там же, слово «waqi’a».
8 — ср. Коран (27:17-28). (В начале этого эпизода) отсутствует удод, но скоро он является как посланец из Савы «с верным известием». В начале «Рассказа о чужбине Запада» он также выполняет роль посланца от царства Савы. Ср. Ниже VII раздел, рассказ об удоде (птице, наделённой даром проницательности), оказавшемся среди сов.
9 — знаменитый багдадский суфий (ум. в 298/910 г.)
10 — наш подробный комментарий к этому разделу см. в книге «En Islam iranien»... t.II. chap. IV. 5. «Le reut du Graal d’un mystique khosrovant», pp. 200-210.
11 — под верёвочками имеется в виду пять внешних и пять внутренних чувств.
12 — сравни это место со вступлением к «Свисту Симурга»: удод совершает свой полёт к горе Каф весной.
13 — важно передать эти стихи, содержащие в себе (аллегорическое) изображение момента личной эсхатологии индивида (его личного присутствия на Страшном Суде — Я.Э.), (который для него уже состоялся), в настоящем времени. В аллегорическом толковании (ma’bu ) это место (Корана) соответствует мистическому состоянию, в свою очередь, соответствующему сокрытию чаши и (в конце раздела) снисхождению секины.
14 — автор объединил здесь два двустишия, каждое из которых имеет отдельный источник. Толкование четвёртого стиха дано нами в «En Islam iranien»...t.II, p. 208, n. 315. Напечатанный (там) текст: «эта скрытая чаша — наш старый шерстяной халат». Другой манускрипт даёт более сложный, но и более тонкий смысл — два арабских слова..., включённые в персидский стих — «лохба сатумийту» («умерщвляющее пламя») — содержат в себе аллегорию на не названного по имени мистического героя, в действительности — на самого Сухраварди. Буквально: «эта скрытая чаша — умерщвляющее нас пламя». Это предельное напряжение чувства или (мистическая) жажда, которая разрешается смертью. Мы переводим: «dont se nourrit notre mort». Смерть, которая является новым рождением в другом мире. Символ чаши (Грааля) сливается здесь с символом птицы Феникс.
15 — этот стих Джунайда цитируется (Сухраварди) также в «Слове о суфизме». Непосредственный контекст рассказа заставляет предположить здесь, как это делаем мы, слово «секина». Относительно понятия секины, его связи с еврейской шехиной и установленной Сухраварди связи между секиной и хварной, см.: «Имадовы скрижали», разделы 93095 (стр. 68-71 [в книге « — Я.Э. ]); прим. 50, 51, 74, 84, 85, 87 (к французскому переводу А. Корбэна — Я.Э.); «Слово о суфизме» (стр. 124-130) в книге: Сухраварди , Тегеран, 1977), прим. 54 и 57 (к французскому переводу в книге «L’Arehange empourpu»); «Свист Симурга» (ч. I, разд. 3). Упомянем здесь то, что касается рассказа о чаше: (термин) «фана’» соответствует мистическому состоянию, в котором чаша (духовное «я») становится невидимой, поскольку она находится вне своей оболочки; «фана’» означает здесь состояние совершенства и присутствие секины. Потому «снисхождение секины» соответствует сокрытию чаши, символизирующей духовную личность мистика. Это именно то, на что намекает Джунайд: секина проявляет себя в сокрытии самого мистика. (Только) тогда может иметь место истинное единство (ср. Выше рассказ о соловье).
16 — в стихе (16:62) имеются в виду те, которые не веруют в будущую жизнь. Они являются символом зла (или обладают им). В свою очередь, Бог обладает высшим символом.
17 — знаменитый суфийский шейх, ум. в Багдаде в 289/899 г. Автор книги «Китаб ал-лума’» (Е).
18 — это соответствует моменту в предыдущей главе, когда чаша вынута из чехла и стала невидимой. Сокрытие характеризуется как исчезновение качеств.
19 — следовательно, состояние гибели (фана’) достигнуто тогда, когда мистик более не чувствует своей радости и не осознаёт причины, вследствие которой он ищет это состояние, поскольку он «отсутствует» сам от себя. Он целиком погружён в объект своей любви.
20 — читай: «ya bam jinsi».
21 — сравните судьбу хамелеона с судьбой удода в следующем разделе. Летучие мыши и совы символизируют людей мрака, факихов, которые спровоцировали мученическую смерть Сухраварди в Халебе.
22 — ср. L. Massignon, Le Diwan d’al-Hallay, Paris 1931, pp. 31-35. Это начальные стихи знаменитой десятой касиды Халладжа.
23 — аллегорическое толкование Сухраварди этих стихов подразумевает здесь всех тех духовных людей (spirituels), теософов и мистиков, которые стали жертвами фанатизма слуг буквы. Помимо того, эти стихи могут быть отнесены также к «мученикам любви».
24 — Абу Сулейман Дарани (F) был учеником ‘Абд-ал-Вахида Ибн Зайда (ум. 177/793), который основал в Басре первые суфийские сообщества. Дарани был одним из тех, кто дал мистическую интерпретацию райским гуриям. Как считал Asin Palacios, в этой интерпретации содержатся первые задатки идеи дантовой Беатриче (см. Miguel Asin Palacios, Vidas de santones andaluces, Madrid, 1933).
25 — читать «сов» (buman), хотя, согласно двум вариантам (Ragib, 1480, fol. 331b), предпочтительнее чтение «пери» (perian). Идея близорукости связана скорее с совами, чем с пери.
26 — согласно другому варианту: «Совы настаивали, чтобы удод объяснил, как можно видеть что-либо днём».
27 — типическая ишракийская фраза. «Восточное» знание соответствует cognitio matutina (в западной традиции).
28 — духовная слепота есть духовная смерть, и духовная смерть прекращает, во время exitus, жизнь в духовном мире. Согласие стать духовно слепым является, поэтому, согласием на вторую смерть. Единственный выход — притвориться слепым. Эзотеризм является убежищем, спасающим жизнь.
29 — сирр ар-рубубийя — тайна индивидуализации отношений, которая объединяет и делает взаимозависимыми личного и персонифицированного в вере Господа (рабб) и его опекаемого (марбуб), преданного ему (в вере). Первый является личным Господом второго и открывается ему в меру способности того к теофаническому восприятию первого. Это — самая личная и самая интимная тайна верующего. См. нашу книгу «L’ Imagination creatrice dam le soufisme d’Ibn ‘Arabi. Pp. 93 ss. E7225 n. 38. Ñðàâíè ñ ïðèì. 5.
30 — другой вариант: «из страха перед мечом и страха за свою шею в моём языке (забита) тысяча гвоздей». Сравните с последними словами рассказа «Однажды с несколькими суфиями». (С)
31 — другой вариант: «Внутри меня есть обильное знание. Если б только я нашёл кого-то, кому мог бы доверить его». Это слова первого шиитского имама, сказанные им во время его знаменитых бесед со своим учеником Кумайлом Ибн Зийядом. Ср. En Islam iranien... t. IV, idex s.v.
32 — это также слова первого имама. Ср. Majlist,
33 — эти «хранилища» многими теософами и мистиками трактуются как архетипы живых существ и вещей. Ср., например, нашу статью «Realisme et symbolisme des carleurs en cosmologie shi’ite» в «Eranos Fahrbuoh» 41/72 и En Islam iranien, t. I, p. 326.
34 — здесь вспоминается начало трактатов «Багряный ангел», «Рассказ о чужбине Запада», «Друг влюблённых» (или «Трактат об истинной сущности любви»), «Трактата о башнях», а также начало «Трактата о птице» Ибн Сины ([французский] перевод [последнего] см. в нашей книге «Avicenna et le recit vinvnnaire» / Bibbiotheque Franienne, vv. 4 et 5, 1954. История павлина есть та же история гностика в «Рассказе о чужбине Запада». В отличие от экзотерических трактатов, все эти тексты недвусмысленно подтверждают существование души до её прихода в этот мир.
35 — этот отрывок взят из «Хамасы», памятника древней арабской поэзии, переведённого Фридрихом Рюкертом на немецкий и Чарльзом Джеймсом Лайлом на английский. (Перевод последнего см. Franslations of Anei ent Arabian Poetry chiefly praeislamica, London, 1885 (приведённые выше стихи см. на стр. 76). Это аллюзия на двух известных влюблённых, Тавбу и Лайлу. Оба они — дети пустыни и влюбляются друг в друга в молодом возрасте, но отец Лайлы препятствует их женитьбе. Тавба умирает. Спустя много лет, Лайла, путешествуя вместе со своим мужем, проезжает неподалёку от могилы Тавбы. Она непременно хочет посетить могилу и почтить память Тавбы. Приблизившись к могиле, она восклицает: «Привет тебе, о Тавба!» Потом, повернувшись к сопровождающим её, она произносит те самые стихи, которые цитирует здесь Сухраварди, и добавляет: «Я никогда не думала, что он способен лгать. Теперь я приветствую его, но он не отвечает, как обещал». В тот же миг, испуганная людьми и поднятым ими шумом, из гробницы вылетает сова, скрывавшаяся в её темноте. Взлетая, она ударяется о голову верблюда, на котором сидит Лайла. Верблюд делает резкий прыжок и сбрасывает Лайлу на землю. Падая, она разбивается насмерть. Её хоронят рядом с Тавбой.
36 — это стихи знаменитого поэта Абу-л-Ала ал-Ма’арри, родившегося в 368/979 году в известной арабской семье в Сирии. Он потерял зрение в возрасте четырёх лет. Его память и эрудиция изумительны. Наряду с Мутаннаби он является самым знаменитым арабским поэтом. Приведёнными здесь стихами открывается его диван «Сикт аз-занд» («Искры огнива»). Другой известной работой его является «Рисаля ал-гуфран» («Послание о прощении») — прозаический трактат, состоящий целиком из эсхатологической сцены. Этот человек, скептик и аскет в одном лице, был безнадёжным пессимистом.
37 — сравните это место с моментом, когда чаша (Кей-Хосрова) вынута из кожи, в которой она хранится; аллегорический смысл цитируемых здесь стихов Корана тот же.
38 — Идрис в исламской пропетологии отождествляется с Енохом в еврейской апокалиптической литературе. Грекам (этот персонаж) был известен по именами Гормоза (Hormoz) и Гермеса / Трисмегиста (арабское написание имён Гормоз и Гермес почти идентично). Помимо этого совпадения, для мистиков было важно то, что этот пророк прошёл сквозь ад и был «вознесён» Богом (к себе) от этого мира, как были «вознесены» Илия и Иисус (G).
39 — как мы здесь видим, в разговоре между пророком Идрисом и Луной снова появляется символика лунных фаз, как средство классификации духовных этапов мистика. Ср. с соответствующими местами в «Багряном ангеле», «Однажды с несколькими суфиями», «Трактате о башнях» и «Трактате о детстве». Весьма примечательно то, что связано здесь с феноменом зеркала. Зеркало способно полностью отразить образ, который стоит напротив его, но при этом (отражённый) образ не находится внутри зеркала и не составляет одно целое с природной субстанцией зеркала. Аллюзивно, но совершенно определённо об этом говорится в следующем разделе. См. следующие примечания.
40 — «Я есмь Бог» — знаменитое экстатическое изречение Халладжа. «Слава мне! Как высок чин мой!» — слова Абу Язида Бастами. Последняя фраза также принадлежит Халладжу (Н). Ср. L. Massignon, Le Diwan d’al-Hallaj Paris 1931, pp. 30-31. Эти «экстатические изречения» или парадоксы, Рузбехан блистательно комментирует в своей великолепной книге (см. прим. 7). Сухраварди устанавливает здесь точные пределы (отождествления мистика с Богом). Если бы зеркало имело глаза, говорит он, то оно, (стоя напротив Солнца), видело бы себя целиком как Солнце, тогда как само по себе оно — металл. Новый в этом контексте феномен зеркала (speculum) напоминает нам об этимологическом смысле всей спекулятивной мистики, или теософии. Возможно, здесь уместно вспомнить о зеркальном камне (lapis specularis) (один непрозрачен, другой прозрачен) еврейских каббалистов.
41 — различия манускриптов в этом небольшом разделе столь велики, что, впервые увидев их, впадаешь в отчаяние. Традиция (переписывания) манускрипта также представляется весьма ненадёжной. (ср. фразу переписчика, которой завершается последний раздел).
Темой (этого раздела) является связь между хозяином дома и самим домом. Когда они оба находятся в чувственно воспринимаемом пространстве (l’espace sensible), понять связь между ними нетрудно. Но как представить, что духовное существо, которое «ускользает» от (сетки) координат чувственно воспринимаемого пространства, является имманентным месту своего пребывания, которое расположено в пределах этого пространства? Приспосабливается ли это духовное существо к условиям пространства в силу того, что оно обитает в теле, которое находится внутри этого пространства? (Заметим, что это — тот самый лейтмотив, который был заявлен в двух первых разделах — в притче о муравьях и в притче о черепахах. См. выше наше вступление к тексту.). Потом появляется основная идея — феномен зеркала, о котором мы упомянули в комментариях к этому и предыдущему разделам (прим. 39 и 40). Связь между духовным существом и местом его проявления (mazhar) в этом мире подобно связи между формой и зеркалом, в котором эта форма проявляет себя. Зеркало не является вместилищем её; духовное существо не пребывает в нём, как акциденция пребывает в субстанции, как чернота пребывает в куске чёрного дерева.
В рассказе о павлине его ошибкой является отождествление своего духовного «я» с кожей, в которую он одет. Аналогичная ошибка зеркала заключается в отождествлении им своей минеральной или металлической субстанции с образом, который она проявляет. Ошибка, которая, возможно, вызвана мгновенным восторгом, выражает себя в теофанических изречениях (как в конце IX раздела), — которые, согласно пояснению Рузбехана, достойны прощения. Духовное существо имеет свои mazahir — формы или места своего проявления (подобные зеркалам), но оно не «воплощено» в них, а также не образует с ними единой субстанции. Образ проявляет себя в зеркале, но не является тождественным ему. Следовательно, всегда существует коренное различие между хозяином дома (Богом, душой или другим духовным существом) и самим домом, который для первого является как бы зеркалом, поскольку «существо внутри дома» и «существо в зеркале» — одно и то же. Сущность зеркала заключается не в том, или другом материале, из которого оно сделано, но в его «зеркальности» (specularite) (то есть, в способности отражения — Я.Э.). Само по себе оно не имеет света, его зеркальность остаётся вне чувственно воспринимаемого пространства. (Это) исходное утверждение повторяется, спустя несколько строк, в патетических словах: «О Давид! Я не обитаю в доме. Я с теми, чьи сердца сокрушенны». «Сокрушенное сердце» — это то самое превосходное зеркало, о котором говорилось в начале.
Все (наши) замечания об этом сложном разделе имеют решающее значение для концепции о мистическом единстве (unio mystica). Когда христианский мистик обращается к христологии, то он обращается обычно к христологии Соборов, которая зиждется на ипостасном единстве. Но существует также кораническая христология и христианская христология, отличающаяся от христологии Соборов. Ишракийский мистик может обратиться к христологии — в том виде, в котором её видит Сухраварди — и на этом видении он особо настаивает (см. «Слово о суфизме» и «Храм света»): это не ипостасное единство между lahut и nasut (божественным и человеческим), между хозяином дома и домом, который является (также) зеркалом. Возможно, это напоминает доцетизм (L), но в действительности (это видение) является реализмом mundus imaginalis.
42 — ср. с рассказами о пророке Идрисе, а также о морской корове в «Трактате о детстве», упрекающей Солнце в том, что оно похищает свет у Луны.
Примечания переводчика
I — Название текста, данное ему по первому разделу, следует мысленно сопоставить с выражением «язык птиц» («мантик ат-тайр»). Под двумя этими выражениями подразумеваются два принципиально разных способа общения — способ, доступный только посвящённым (язык птиц) и способ, которым пользуются профаны (язык муравьёв).
II — муравей «из низших пределов мрака возможного» символизирует здесь совершенного профана, человека, занятого только материальными заботами и не постигшего самых элементарных духовных истин, — или, вернее, «забывшего» их.
III — роса, как животворящее начало, символизирует душу человека.
IV — черепахи — обладатели внешнего знания; люди, познавшие только законы материального мира и признающие только их.
V — птица — символ души как таковой, в особенности же — души познавшего (‘ариф), способной уже во время земной жизни проникать в мир сокровенного.
VI — согласно имаму Хомейни, «мироздание и место — это прородные сущие (будхайе таби’и) и вещи, которые, находясь в мире природы, нуждаются в (определённом) месте; небесные и земные тела. Говоря иначе, всё проявленное в мире природы. Мироздание и место содержат внутри себя и душу (нафс), которая по самосущности своей — от мира светов, но, взойдя над небом материального, проявилась в дольнем мире». («Мефтахе нур». Фарханге эстелахате ‘эрфани эмам Хомейни. Тегеран, 1992; стр. 206).
VII — слово «а’йан» — множественное число от «’айн» — можно перевести как «очи», «воплощённые сущности» или же «знатные особы». Смысл выражения заключается в том, что созерцающий духовные сущности вещей ощущает себя вне материального пространства.
VIII — слово «хава» означает здесь «страсть» в смысле «прихоть», «каприз» (в отличие от «шавк» — «страсть» в смысле «сильное желание»; для суфиев — «страсть к Возлюбленному» [Богу]).
IX — Хусейн ибн Мансур Халладж (858-922) — видный представитель экстатического толка (сукр) в суфизме, был казнён за свои крайние убеждения.
X — то есть, самосущность познавшего, созерцающая несотворённое и не возникшее во времени.
XI — в трактате «Слово о суфизме» этот бейт Джунайда приводится целиком:
И некто пел в моём сердце, и я пел, когда пел он:
Мы были там, где были Они; Они были там, где были мы.
(Сухраварди. «Се рисале аз Шейхэ Ишрак». Тегеран, 1977; стр. 94). Так как множественное число во второй строке, в которой говорится о единении суфия с Богом, — просто фигура речи (т.н. «величательное» мн. ч.), мы, вслед за А. Корбэном, переводим эту строку в единственном числе (см. в тексте).
XII — Кей-Хосров — легендарный царь Ирана из династии Кеянидов.
XIII — «чаша, показывающая мир» приписывается как Кей-Хосрову, так и Джамшиду, другому мифическому правителю Ирана (Сухраварди считал древних царей Ирана обладателями совершенного знания и своими предтечами в цепи «озарённых» мудрецов (ишракийюн)). Как видно из дальнейшего рассказа, под «чашей» подразумевается сердце познавшего, в которой проявляются истинные сущности вещей.
XIV — халат — тело человека.
XV — джинны — способности души; царь джиннов — душа или ум человека. Чтобы «увидеть» свою душу, человеку следует остановить деятельность «семи тел» — семи органов его тела (мозга, сердца, печени, селезёнки, лёгких, желчного пузыря, желудка или двух глаз, двух ушей, языка, желудка и половых органов). Тогда в нём откроется «дверь», ведущая к видению Бога.
XVI — у А. Корбэна: «L’idolatrie, fuis — la» («Идолопоклонства — избегай!» / АЕ, 424).
XVII — французский перевод цитаты: «qu’ils symbolisent le mal» (АЕ, 425).
XVIII — полный текст этого стиха, в котором описывается Судный День, таков: «Земля озарится светом Господа своего, положена будет книга, приведутся пророки и мученики, и рассудятся они (все мёртвые, восставшие из своих гробов — Я.Э.) праведно, обижены не будут». В арабском тексте Корана прошедшее время употреблено в смысле будущего. Для пророка Мухаммада, как и для всякого познавшего, однако, это будущее уже наступило в откровении.
XIX — летучие мыши — люди, лишённые инициатического знания (ма’рифат); хамелеон — обладающий этим знанием (‘ариф), для которого, по словам Сухраварди, смерть есть «великое рождение» (Как считал Шейх Озарения, настоящее «рождение» человека происходит в момент его смерти — «...стихи (Корана) «...воссоздать вас в такое время, которого не знаете. Вы уже знаете о первом создании...» (56:61-62) указывают на рождение человека: маленькое, которое известно, и великое — смерть». («Се рисале...»; стр. 59)
XX — вторая часть предложения в рукописи Рагиба и в переводе А. Корбэна отсутствует.
XXI — эти два бейта Халладжа Сухраварди цитирует также в «Имадовых скрижалях» («Ал-алвах ал-‘имадийя») («Се рисале...»; стр. 19).
XXII — удод — посланц от мира сокровенного, который призван сообщить об Истине не знающим Её и вести их к Ней, но терпит неудачу из-за их настойчивого сопротивления.
XXIII — здесь остаётся место для богословской спекуляции в духе Ибн ‘Араби: совы как будто не отрицают истинность тайны Господствия и тайны Судьбы, выступая лишь против разглашения и, следовательно, профанации их. Можно сказать, что они преподают удоду урок строгого эзотеризма. Более обидное объяснение возмущения сов, однако, заключается в их трусости и нежелании вникать в глубинную сущность вещей.
XXIV — в этом стихе Корана приводятся слова удода, сказанные им Соломону относительно веры царицы Савской и её народа.
XXV — павлин — душа человека; сад — состояние её до рождения в материальном мире. Корзина и кожаный мешок — чувственно воспринимаемый мир и материальное тело человека.
Как отмечает Л. Бахтияр, «...павлин играет важную роль в суфийской поэзии и
иконографии». «Когда был проявлен Свет и он впервые увидел Себя в зеркале»,
— говорится в суфийском предании, — «(то) он увидел Себя как павлина с
распахнутым хвостом». Свет символизирует единичность (uniqueness)
Божественного Величия. Постепенно расширяясь от состояния сжатости, он (Свет
— Я.Э.) преобразуется в бесконечное богатство Божественной Красоты,
расширяющейся и распространяющей яркое сияние. Душа мистика описывается в
тех же терминах. Достигнув Присутствия Света, (то есть) Разум, душа
расширяется от состояния сжатости и начинает распространять сияние во все
стороны от центра, чтобы отражаться от всех сущностей. Эти отражения,
излучаемые Оком Сердца, похожи на письмена в виде духовных достоинств, на
которые указывают «глаза» в хвосте павлина — сияющие центры сжатости среди
всеобщего расширения» (L. Bakhtiar. «Sufi. Expressions of the mystic quest,
London, 1997; pp. 74-75). Отметим также, что Ангел-Павлин (малак-тавус)
считается у езидов Курдистана первой эманацией Бога. Такие мифологические
персонажи как Зал, Рустам и, в особенности, Кава Кузнец, в свою очередь,
считаются ими формами манифестации этого ангела. (См. подробнее: В.П.
Никитин. «Курды». М., 1965; стр. 364; R.H. Empson. «The cult of the Peacock
angel: a short account of the Yezidi tribes of
XXVI — в рукописи Рагиба цитируется только первый бейт.
XXVII — в рукописи Рагиба далее следуют стихи:
О! Если Лайла милостиво пошлёт мне свой привет,
Когда между нами будет могила и надгробный камень,
Мой радостный привет поприветствует её в ответ —
Или она услышит крик бедной совы, разрывающей мрак могилы (35).
XXVIII — то есть, освободите душу от её телесной оболочки.
XXIX — этой коранической цитаты нет в рукописи Дамгани.
XXX — имеется в виду душа умирающего человека.
XXXI — Луна символизирует познавшего, в сердце которого отражается божественный свет Истины. В состоянии «фана’» это сердце сравнимо с полной Луной, сияющей отражённым светом Солнца.
XXXII — ср. рассказ о чаше Кей-Хосрова. Во время весеннего солнцестояния таким «зеркалом», стоящим прямо напротив Солнцу, становится Земля. Звёзды и планеты преподают познающему уроки мистического созерцания божественного света и являют пример единения с ним, потому их следует чтить как великих наставников и учителей (ср. «Шум крыльев Гавриила»).
XXXIII — всё сущее в материальном мире, — в том числе тело человека, — находится в пределах пространства шести направлений (справа, слева, спереди, сзади, сверху, снизу) — или, говоря современным языком, трёх измерений — и подчинено его законам. Только сердце познавшего, способное видеть Бога, не вмещается в эти пределы и не подчинено законам пространства.
XXXIV — то есть, от того, что некто имеет жилище, которое находится в пределах чувственно воспринимаемого пространства, не следует что сам он также находится в пределах этого пространства (имеется в виду душа и тело человека).
XXXV — эти слова восходят, очевидно, к Ветхому Завету, но в русском синодальном переводе Библии нам не удалось обнаружить точно соответствующее выражение. Близко по смыслу: «Ты не должен строить дома имени Моему» (I Парал., 22:8) и «Жертва Богу — дух сокрушенный» (Пс. 50:19).
XXXVI — в рукописи Рагиба: «вахм-э му’аттилан аз хатаст» — «то, что воображают неверующие (в возможность познания Бога), не верю». Следующая затем фраза на арабском — «намерения — по мере намеревающихся» — в рукописи Рагиба отсутствует.
XXXVII — этот стих Корана и следующее за ним предложение отсутствуют в рукописи Дамгани.
XXXVIII — имеется в виду суфийский путь внутреннего самоочищения (тарика, сулук).
XXXIX — нафс — душа; здесь — в смысле низменного, животного начала в человеке, его плотского «я».
XL — светильник — символ индивидуального «я» человека, которое не обладает истинным светом (бытием) и существует как нечто обособленное только в «комнате» (материальном мире). Свет этого светильника, по сравнению с Великим Божественным Светом, очень слаб, потому душа, рождаясь в материальном мире, как бы слепнет на некоторое время. Спустя время, она привыкает к этому слабому свету, но затем, выходя «на улицу» со своим светильником (возвращаясь после смерти в мир сокровенного) опять перестаёт видеть излучаемый им свет.
XLI — у А. Корбэна: «la petite chose» (АЕ, 432). Действительно, по смыслу лучше «маленькой вещи», а не «маленького дитяти».
* * *
А — А. Корбэн делит инициатические произведения Сухраварди на пять групп: 1. Встреча с ангелом. 2. Штурм цитадели души. 3. Внутренние диалоги. 4. Символы и притчи. 5. Часослов.
В — наше мнение на сей счёт более пессимистично. Выражения типа «несколько разделов», «отрывок», «часть из того» встречаются и в других текстах Шейха, являясь для него, по всей видимости, обычным риторическим приёмом, подчёркивающим скромность и учтивость автора. С другой стороны, эти выражения акцентируют вольность композиционной манеры, о чём говорит выше А. Корбэн.
С — заключительные слова трактата «Однажды с несколькими суфиями» таковы: «Когда я поведал тому сообществу эту часть из речей моего шейха, они сказали: «Ты имеешь великого шейха, и он участлив к тебе, поскольку не скрывает от тебя никакой тайны». Я сказал: «Он не скрывает ничего от меня, но я не могу сказать (открыто) то, что говорит он.
Если скажу, то получу (в награду) меч или дерево (буду убит мечом или повешен — Я.Э.)
И если не скажу, то окажусь слабым в трудном деле».
(Сухраварди. «Рузе ба джама’ате суфийан». Тегеран, 1996; стр. 19)
D — согласно другим данным — в 386/996 г.
Е — согласно другим данным, Абу Са’ид Ахмад бен ‘Иса ал-Харраз умер в 890 г. Этого шейха считают создателем понятий «фана’» (гибель) и «бака’» (пребывание).
F — Абу Сулейман ‘Абд ар-Рахман бен ‘Атийа ад-Дарани (ум. в 830 г.) — сирийский суфий, считается одним из основателей учения о суфийском пути.
G — Идрис — пророк, который, согласно мусульманскому преданию, живым был вознесён на небо — «в этом Писании вспомяни об Идрисе. Истинно, он был праведник, пророк. Мы вознесли его на высокое место» (19:56-57).
H — это выражение Халладжа Сухраварди цитирует также в «Слове о суфизме» (в несколько изменённом виде) («Се рисале...»; стр. 129).
L — доцеты — ранняя гностическая секта, утверждавшая, что Иисус Христос обладал только божественной природой, и что его видимая форма, воздвижение на крест и воскресение были иллюзорными. Согласно доцетам, Христос не имел реального земного тела, но обладал только иллюзорным (фантомным) телом привидения.